Эльбрусиада 1967. Вся правда о массовом восхождении Союза

В 1967 году был 50-летний юбилей Великой Октябрьской революции и в ознаменование этого юбилея в стране проводились грандиозные массовые спортивные мероприятия, в том числе и альпинистские. Не осталось в стороне от этих мероприятий и руководство Кабардино-Балкарской АССР. А чтобы всех удивить и «переплюнуть», было решено организовать альпиниаду с целью восхождения на вершину Эльбруса двух тысяч человек! Воистину грандиозный замысел, такого в истории советского альпинизма ещё не бывало, и как в те времена было принято, если партия сказала: «надо», то всё остальное общество ответило: «есть».

На проведение этого мероприятия были выделены гигантские финансовые средства, и работа закипела. К участию в альпиниаде были привлечены все слои населения республики: рабочие, колхозники, студенты, военнослужащие и курсанты военных училищ. Большинство из этих людей никогда не участвовало в альпинистских мероприятиях и не представляло, что это такое – восхождение на Эльбрус. Но их усиленно агитировали, хорошо заплатили или предоставили отпуска от работы с сохранением зарплаты. И вот в первую декаду августа в Баксанском ущелье на территориях альпинистских лагерей Баксан, Шхельда, Джантуган, а также турбазах Азау и Тегенекли стали концентрироваться участники альпиниады. Народу появилась тьма, везде стояли армейские палатки, дымились полевые кухни и по всем дорогам сновали милицейские патрули.

Чтобы хоть как-то организовать и направить в нужном направлении всю эту толпу участников альпиниады, был мобилизован весь инструкторский состав лагерей, а также курсанты и тренеры школы инструкторов. Вся масса участников альпиниады была разделена на десять колонн по двести человек в каждой. Наиболее организованными и подготовленными оказались колонны горняков Тырнаузского горно-обогатительного комбината и колонна курсантов военных училищ. Все участники этих коллективов уже имели опыт альпинистских восхождений и были хорошо экипированы, да и с дисциплиной у них был относительный порядок. Остальные колонны в основном состояли из людей, не имевших представления о том, что их ожидало при восхождении на Эльбрус. Это были обычные советские граждане, в лучшем случае некоторые из них имели значок ГТО или участвовали в походах по некатегорийным маршрутам. Школе инструкторов относительно повезло, так как её тренерский и курсантский коллектив курировал колонну, состоящую из студентов Нальчикского педагогического института. Сильные и амбициозные молодые люди с кавказским темпераментом. Они рвались в бой и поначалу самые горячие из них, заявляли: да что нам этот Эльбрус, мы на него как на крыльях взлетим. Студентов разделили по отделениям, состоящим из десяти человек. Инструктора (по два на отделение) стали в доходчивой форме рассказывать о том, что им предстояло совершить, и о том, что им необходимо делать для достижения поставленной цели. После этого горячие головы начали остывать и стали настраиваться на серьёзную работу. А работа нам, инструкторам, предстояла действительно очень серьёзная.

Шесть курсантов школы под руководством А.С. Угарова курировали отряд участников альпиниады в составе 30 человек, три отделения по десять человек. Мне и моей напарнице А. Ведерниковой досталось отделение из восьми парней и двух девушек. Ребята были организованные, доброжелательные, а главное, способные к обучению. Работу пришлось начинать с преподавания им азов альпинизма. Как правильно пользоваться экипировкой (штормовкой, брюками, ботинками, светозащитными очками), какая должна быть одежда, для чего нужен ледоруб и верёвка и как ими пользоваться.

Предстояло обучить участников элементарным приёмам техники передвижения на снежном рельефе и мерам безопасности при передвижении по закрытому леднику. Кроме того, приходилось многократно объяснять режим питания и потребления воды в высокогорной зоне, и что надо делать при появлении первых признаков горной болезни, а также многие другие важные нюансы активного функционирования человека на большой высоте. На всё про всё руководство альпиниады предоставило нам пять дней.

Пришлось нам, всем курсантам, пахать по-чёрному, к концу дня мы просто валились с ног. А на следующий день все повторялось – рассказывали, показывали, заставляли строптивых и нерадивых участников правильно выполнять технические приёмы. Вот где нам очень пригодились и помогли лекции школьных методистов и наставления наших тренеров. К слову сказать, тренер наш А.С. Угаров весьма внимательно следил и контролировал действия курсантов, в конце каждого дня проводился разбор занятий, и выставлялись персональные оценки. Это очень стимулировало нашу деятельность, так как все знали, что по завершении учебного курса в школе инструкторов каждому курсанту будет написана характеристика и рекомендовано количество двадцатидневных смен стажировки перед сдачей экзамена на звание младшего инструктора альпинизма. Так что отлынивать у меня, да и у остальных курсантов, желания не возникало.Мы старались и добросовестно исполняли обязанности инструкторов. Пять дней пролетели очень быстро. На шестой день из штаба альпиниады поступила команда выдвигаться на «Ледовую базу» – штурмовой лагерь, оборудованный на юго-восточном склоне Эльбруса на высоте 3200 метров. И как в известной поэме Пушкина: «Всё шумно вдруг зашевелилось…». Личный состав колонны, которую курировала школа инструкторов, был доставлен армейскими грузовиками на поляну Азау к началу канатно-кресельной дороги. Всё снаряжение, упакованное в мешки и рюкзаки, было отправлено грузовиками на «Ледовую базу», а участники и инструктора с помощью канатной дороги поднялись на станцию «101пикет» и далее пешим ходом прибыли во второй половине дня к месту расположения штурмового лагеря. Для обустройства бивуака наши отцы-командиры выбрали площадку, защищенную от ветра невысокой мореной. Выбор был весьма удачный и дальновидный. Едва мы успели вымостить камнями и снегом более или менее ровные площадки для установки палаток, как началась непогода, подул сильный западный ветер, небо быстро затянулось тучами, и густо повалил снег. Ошалевшие от таких капризов природы участники альпиниады, замерзающие и голодные, кое-как поставив палатки, как-то очень быстро стали по ним расползаться и залезать в спальные мешки. Никакие доводы и уговоры инструкторов о том, что необходимо оборудовать бивуак ветрозащитными стенками и соорудить из камней и снега туалет хотя бы один – для женщин, на уставших и голодных участников не действовали. А проблема с женским туалетом была нешуточная. Дело в том, что на всей территории «Ледовой базы» по началу было всего два туалета, и их пропускная способность явно не соответствовала количеству людей, хотевших справить естественную нужду. Если мужское население лагеря быстро сообразило, как решать эту проблему, забежав за ближайшую морену или большой валун, то для женщин это была просто катастрофа. Очень грустно было видеть, как заметаемая снегом и обдуваемая холодным ветром стоит длинная очередь в женский туалет. Мне и напарнице А. Ведерниковой пришлось принимать экстренные меры путём апелляции к мужскому благородству наших «горячих джигитов», чтобы подвигнуть их на работу по сооружению туалета. И только мы наладили эту работу, как со стороны командирских палаток донёсся зычный призыв А.С. Угарова: «дежурный!!!».

Мне, если так можно выразиться, повезло – ко всему прочему на этот день я был назначен дежурным по школе инструкторов. Это как дневальный в воинской части, который должен немедленно исполнять приказы и поручения начальства. Поэтому, оставив напарницу и «джигитов» доделывать начатую работу, я бегом помчался к палаткам, в которых разместились отцы-командиры, и предстал перед ними. Они в это время занимались важными делами – пили кофе и резались в преферанс. Угаров с присущей ему манерой сурово спросил: «дежурный, где Вас черти носят? Сгоняйте к повару, узнайте, как там дела с обедом и помогите ему, если потребуется». На часах в это время было около пяти часов вечера, и обедать давно была пора. Я помчался к большой палатке, где располагалась армейская полевая кухня, с помощью которой повар уже два часа пытался для двухсот человек приготовить

борщ из свежего мяса и овощей. Но овощи, а точнее картошка, никак не доходили до готовности. Повару было невдомёк, что вода на высоте 3200 метров кипит не при ста градусах Цельсия и, что овощи необходимо было сварить заранее на поляне Азау. Пришлось мне проявить чудеса поварского искусства. Мы прикрыли крышку котла и стали доваривать овощи при избыточном давлении. Желаемый результат получили примерно через двадцать минут. Повар снял пробу и убедившись, что борщ готов, попросил меня взять пустую кастрюлю и принести сметану из тридцатилитровой фляги, стоявшей в соседней палатке. И вот, с кастрюлей наперевес, я гордо шагаю через толпу, жаждущих пообедать участников и инструкторов (весть о готовности обеда уже облетела лагерь), в соседнюю палатку. Захожу в палатку, похожу к фляге, срываю пломбу и рывком открываю зажим на крышке. И в тоже мгновение раздаётся громкий хлопок. В лицо ударило что-то холодное и стало стекать за воротник одежды. Ослеплённый, ничего не понимающий, но сообразивший, что произошло нечто ужасное, вылетаю из палатки. Сначала тишина, а потом раздаётся гомерический хохот. Протираю глаза и вижу, что стою я весь белый, покрытый сметаной. Народ ржёт, а некоторые, самые шустрые, начинают ножами и ложками скрести с меня сметану в свои котелки. Не пропадать же добру, да и что за борщ без сметаны?! А тут ещё, услышав шум, пришёл наш командир Угаров, увидел меня и спросил: это что за чудо в белом? В ответ я проблеял: «сметана из фляги». Толпа опять захохотала, а командир угрожающе процедил сквозь зубы: «разгильдяй! Два дежурства вне очереди». В общем, с дежурством получился полный конфуз, хотя вины моей в произошедшей неприятности почти не было. Ну кто мог знать, что во фляге со сметаной, доставленной на высоту 3200 метров прямо из Тырныауза, будет избыточное давление. Возможно, повар и знал, но в суете он забыл мне сказать об этом, а я не догадался о возможном эффекте из-за перепада давления. Высокогорный борщ с остатками сметаны ели все и с большим удовольствием. А повар дал мне немного горячей воды, и я смог удалить сметанные пятна со своей верхней одежды. Однако этот случай имел для меня весьма неприятные последствия. Помимо внеочередного дежурства по школе (второе дежурство мне простили), в итоговую характеристику по окончанию школы А.С. Угаров записал мне три смены стажировки. Вот так начиналась моя инструкторская карьера.

На другой день после обустройства базового лагеря наша колонна совершила поход до высоты 3800 метров. Основной целью похода была акклиматизация участников альпиниады и определение их физиологических возможностей. За три часа, постепенно ускоряя темп движения, большинство участников похода поднялись выше «Приюта одиннадцати» (бетонное сооружение на высоте 3600 метров, предназначенное для отдыха и ночлегов восходителей на вершины Эльбруса). Поход прошел без особых происшествий. Однако, когда мы прибыли в базовый лагерь, две девушки и один парень из нашего отделения настойчиво запросились вниз на поляну Азау, сославшись на плохое самочувствие. Вероятно, эти люди трезво оценили свои возможности и смогли публично сказать об этом. Очень правильный и мужественный поступок. Аналогичные потери были и в других отделениях нашей колонны. Всего от дальнейшего участия в альпиниаде по итогам акклиматизационного похода в нашей колонне отказалось тридцать два человека, чуть больше 15% личного состава участников. Командиры потом говорили, что это нормальный отсев, обычный для любых высокогорных мероприятий. Следующий день был днём отдыха и подготовки к решающему штурму вершин Эльбруса. Забот было много. Надо было устранить недостатки в экипировке участников. Подогнать обувь, одежду, светозащитные очки, сделать из марли или бинтов маски для защиты лица от интенсивного ультрафиолетового излучения, которое на больших высотах очень быстро наносит страшные ожоги коже лица. Необходимо было подготовить наборы продуктов и напитки, которыми участники восхождения будут восстанавливать силы, затраченные в процессе движения по крутому снежному рельефу. Эта задача осложнялась ещё и тем, что устроители альпиниады предоставили каждому участнику увесистые сухие пайки. Там было всё: колбаса, консервы, сгущёнка, печенье, соки, шоколадные конфеты и даже плиточный шоколад. Какие умники придумали такое! Большинство из перечисленных выше продуктов почти не пригодно для употребления на большой высоте. Это давно доказано практикой высотных восхождений. Особенно плохо идёт шоколад, что потом и подтвердилось при восхождении.

Весь день я, как, впрочем, и все остальные инструктора нашего отряда, что-то рассказывали, показывали, подгоняли и заставляли участников выполнять необходимые для восхождения приготовления. В общем, была сплошная суета, и день отдыха быстро пролетел, а надо было ещё и самому приготовиться, да и выспаться перед трудным днем тоже бы не помешало. Времени на сон оставалось мало, так как командиры в день штурма назначили подъём на четыре часа утра.

И вот на базовый лагерь опустилась ночная тишина. Ночь была чудесной. На фоне тёмного неба сияли яркие, огромные звёзды, а на западе повисла полная луна, свет от которой освещал всё окружающее лагерь пространство. Над всем этим почти фантастическим пейзажем возвышалась белая громада Эльбруса. Не очень спалось, всякие тревожные мысли возникали в голове. Что принесёт мне день грядущий? Радость победы или горечь от осознания того, что не смог или что-то сделал неправильно. Ночь прошла в какой-то полудрёме.

Забрезжил рассвет и начался день восхождения: день, когда вся эта масса народа, сконцентрированная на «Ледовой базе», должна была двинуться на штурм Эльбруса в ознаменование славного юбилея советской власти. Началось всё с того, что к пяти часам утра десять колонн участников выстроились полукольцом перед импровизированной трибуной, стоявшей выше базового лагеря на снежном склоне. В центре полукольца, немного выдвинутая к трибуне, располагалась колонна горняков Тырныауза с группой знаменосцев. Погода была прекрасной, на небе ни облачка, легкий морозец и слабый ветер, под дуновением которого развивались полотнища знамён. Свет восходящего солнца, уже позолотивший вершины Эльбруса и окружающих гор, медленно приближался к месту, где стоят колонны участников восхождения. Из громкоговорителей доносятся мелодия и слова известной в те времена песни: «нам нет преград на море и на суше…». На трибуну поднимаются руководители альпиниады и почётные гости. Внезапно из утренней дымки появляется группа всадников, сопровождающих также скачущего на лошади пожилого человека. Раздаются приветственные возгласы и аплодисменты. Так участники приветствуют аксакала Хубиева, который, как нам потом рассказали, тридцать семь раз успешно восходил на Эльбрус. Аксакал поднимается на трибуну и произносит приветственную речь. Он говорит о том, что для советского человека нет преград, что ему всё по сила и что он желает участникам успешного восхождения. Затем приветствие произносит председатель комитета по физической культуре и спорту КБАССР, в конце речи он восклицает: «Вперёд товарищи, да сопутствует вам удача!». В небо взлетают зелёные ракеты. Это сигнал к началу штурма.

Колонна тырныаузцев с развернутыми знамёнами начинает движение. Операторы хроники снимают знаменосцев на плёнку, после чего знамёна сворачивают, и первая колонна продолжает движение. Второй выступает колонна курсантов военных училищ, она довольно быстро удаляется, поднимаясь по пологому снежному склону. Колонна школы инструкторов начинает движение третьей. Впереди колонны идут два наших тренера – Фелимонов и Угаров, они задают темп движения. Им, снежным барсам, взошедшим на все четыре семитысячника Советского Союза (пики Ленина, Победы, Коммунизма и Корженевской) хорошо известно, как надо двигаться в высокогорной зоне. За ними восемь шеренг участников, по двадцать человек в каждой, ритмично и синхронно топчут снег и двигаются вверх, по пока некрутому снежному склону. Полчаса двигаемся, десять минут отдыхаем. Темп набора высоты достаточно приличный, так как снег, прихваченный морозом, держит вес человека, и ноги участников ещё не проваливаются в него. Идём как по асфальту.

Проходит три часа. Наша колонна уже на высоте выше «Приюта одиннадцати» возле скал Пастухова. Отсюда начинается крутой взлёт снежного склона, заканчивающийся выходом на перемычку между вершинами Эльбруса – ключевого место на маршруте восхождения. Нам предстоит набрать ещё метров шестьсот высоты, двигаясь по снежному склону крутизной тридцать пять, а местами и сорок градусов. Прошедшие впереди нас две колонны натоптали ступени в снегу, и мы начинаем движение вверх, используя эти ступени. Темп движения резко падает, десять минут идем, три отдыхаем. Уже сказывается влияние большой высоты, у многих участников появились признаки горной болезни: одышка, неадекватная реакция на окружающую обстановку. А обстановка уже осложнилась.

Дело в том, что склон, по которому мы поднимались, был юго-восточной проекции и к десяти часам утра солнце уже основательно его прогрело. Ступени, по которым мы поднимались, стали разрушаться под тяжестью нашего веса и ноги проваливаются в снег иногда по колено. Идущим в голове шеренг инструкторам приходится вытаптывать в рыхлом снегу новые ступени. Тяжелейшая работа, сорок ступеней и человек без сил падает на снег, уступая место другому забойщику. Остальные участники медленно ползут по ступеням: десять шагов вверх и передышка. Многие в изнеможении падают на снег, у них больше нет ни желания, ни сил продолжать восхождение, их надо отправлять вниз, и чем быстрее,тем лучше. В это время к месту нашего отдыха сверху спустилась группа спасателей, сопровождающая уставших восходителей из двух первых колонн. Оставляем на их попечение выбившихся из сил наших участников, а сами продолжаем ползти вверх.

В моём отделении осталось восемь участников и напарница А. Ведерникова. Мужественная и сильная женщина, недаром кандидат в мастера спорта. Она топтала снег и била ступени наравне с мужиками. Обстановка на склоне усугубляется. К тяжелой физической нагрузке и нехватке кислорода добавилась ещё жара и жажда. Дело в том, что на большой высоте присутствует интенсивная солнечная радиация, а отраженный от снега солнечный свет, фокусируясь на неровностях рельефа, создает эффект линзы. Такое ощущение, что находишься в печке. Вот где нам пригодились марлевые маски, защищающие лицо и заранее приготовленные внизу напитки (соки, чай, кофе). Они хоть как-то утоляют жажду.

Некоторые участники пытаются есть снег, но инструктора пресекают эти попытки. Им хорошо известно, к чему это приводит. Во-первых, талая вода не утоляет жажду, а во-вторых после поедания снега воспаляются губы и активизируется вирус герпеса, наносящий болезненные травмы эпителию кожи лица в области рта, носа и подбородка. Ещё час с остановками ползём вверх. Очередная передышка, все в изнеможении валятся на снег, экономя остатки сил. До выхода на перемычку метров сто пятьдесят, мы все её видим. Но эти оставшиеся метры ещё надо преодолеть и сохранить силы для подъёма с перемычки хотя бы на восточную вершину. А силы у многих уже закончились. Ситуация как в басне Крылова: «хоть видит око, да зуб неймёт».

В это время раздаётся команда командира Угарова: всем, кто чувствует, что может идти вперед, поднять руку. В моём отделении поднялись две руки. Как ни странно, но это были руки наших горячих джигитов. А. Ведерникова и я тоже подняли руки. Всего из оставшихся в колонне участников набралось 15 человек, пожелавших продолжить восхождение. Мне и напарнице предстояло решить, кто из нас двоих пойдёт дальше вверх, а кто будет сопровождать обессиливших участников вниз. Мы бросили жребий. Мне выпало идти вниз. Досадно, но что делать, безопасность участников превыше всего. Проводив уходящих наверх, я собрал своих клиентов (пять человек) и, подцепив их к верёвке, стал осторожно спускать их вниз по склону. Благо, что в снегу уже была протоптана широкая спусковая тропа. Мимо нас всё ещё продолжали двигаться вверх немногочисленные группы участников из других колонн, но основная масса народа уже двигалась в сторону базового лагеря.

Много людей лежало неподвижно на снежном склоне. Это были наиболее пострадавшие участники альпиниады, нуждавшиеся в помощи. Их собирали спасатели и доставляли к «Приюту одиннадцати», там был развёрнут полевой медицинский пункт. Спустившись на пологую часть склона, я передал спасателям трёх своих клиентов, а с двумя оставшимися побрёл к пункту медицинской помощи. У этих участников были солнечные ожоги на лицах. Их периодически тошнило и рвало массами шоколадного цвета. Вероятно, они, и не только они, объелись шоколада. Вдоль пути подъёма склон был покрыт многочисленными пятнами шоколадного цвета. Там же на снегу валялись колбаса, шоколад и прочая непотребная снедь, выброшенная нерадивыми восходителями. Потом предприимчивые спасатели и инструктора собрали богатый урожай этих продуктов.

Добравшись до медицинского пункта, я сдал пострадавших участников медикам и стал ждать, пока им окажут помощь. Картина, которую я наблюдал в окрестностях приюта, была просто ужасной. На бетонной площадке возле стен приюта лежали или сидели стонущие от болей люди. У одних на лицах были волдыри от солнечных ожогов, у других была периодическая рвота, третьи лежали, не подавая признаков

жизни. Между ними сновали медики и спасатели, оказывая необходимую помощь. Кому-то делали укол, кого-то отпаивали, другим делали повязки на глаза и смазывали обожженные участки кожи. Мне запомнился мужчина лет тридцати пяти. Он стоял на коленях, закрыв лицо и глаза ладонями рук. Громко матерился и причитал: «какие уроды всё это придумали, будьте вы прокляты, детям расскажу, внукам накажу, чтобы никогда не участвовали в этих чёртовых восхождениях». Вот такой взрыв негативных эмоций вызвала эта альпиниада у простого советского человека. И такие высказывания были не единичными. После всего увиденного и услышанного, удручённый, я побрёл в базовый лагерь и завалился спать. Даже есть не стал, хотя повар приготовил отличный обед для покорителей Эльбруса.

Последние «покорители» возвратились в лагерь к шестнадцати часам дня. Всего в этот день на вершины Эльбруса взошло 137 человек, в том числе А. Ведерникова и два джигита из нашего отделения. Вот такие не очень радостные итоги юбилейного штурма. На следующий день школа инструкторов свернула лагерь

на «Ледовой базе», спустилась на поляну Азау и, попрощавшись со студентами, которых десять дней опекала и обучала, отправилась в альплагерь Шхельда. По прибытию туда руководство школы поблагодарило всех курсантов и тренеров за добросовестную работу. Каждому из нас, курсантов, вручили удостоверение и памятный знак участника юбилейного штурма с надписью: «Штурм 1967 г.» на фоне изображения Эльбруса.

Вот так закончилась эта юбилейная альпиниада, оставившая в моей памяти незабываемый след.

 

Виктор Роговской. Глава "Юбилейный штурм Эльбруса" 

Из книга "Грозненский Альпинизм Советского Периода", группа авторов